Посадив Зину в такси и наказав водителю доставить подругу домой до того, как она уснет в машине, Рита с Шурочкой пошли бродить вдоль Невы. Когда-то они подружились друг с другом вынужденно через Зину.
Рита с Шурочкой никогда бы не начали общаться между собой самостоятельно и добровольно. А благодаря общей подруге им пришлось. И вот спустя несколько лет оказалось, что зря они так изначально были против друг друга.
Просто раньше Рите казалось, что Шурочка чересчур скучная и вялая. А Шурочке казалось, что в Рите чересчур много гонора и требований ко всем.
Сейчас же это шли две родные души, которые могут идти молча и понимать друг друга без слов.
Рита искренне переживала за Шурочку и её отношения с мужем. Может быть, потому что свой брак она уже благополучно завершила. А может быть, потому что понимала все женские душевные метания.
Однажды Рита влюбилась до замужества так, что мама не горюй.
Ей тогда было двадцать восемь, ему восемнадцать. Он курил траву, а она – сиреневый Vogue. Он готовился к вступительным, а она – к разговорам родственников, что пора замуж.
Она знала, что он водит её в кафе и дарит цветы на папины деньги. Но ей не хотелось об этом думать. Она чувствовала себя девочкой, о которой заботятся и очень хотят порадовать.
Когда он заметил у неё в зрачках цветочки и сказал, что они его гипнотизируют, она подумала, что это всё трава.
Она рассказала про него подругам. Все сказали: “Ну, о чем тут говорить?” Он с гордостью показывал её друзьям и даже папе. Она понимала, что у неё язык не повернется начать со своей мамой этот разговор.
Однажды они стояли с ним в гостях на балконе. Внизу двигались фары. Упорядоченно и стройно, как салюты в день города. Она встала на неосвещенный участок балкона. А он её потерял из вида, не заметил, не увидел, что вот же она, рядом. Побледнел, закричал, стал спрашивать у всех, с кем и куда она ушла.
Она подумала, что это всё трава.
Он часто мотал ей нервы. Не из-за чего. На пустом месте. То ему показалось, что она в ресторане на кого-то посмотрела. То возмутило, почему её фото какой-то хмырь комментирует. Или почему вот сейчас она улыбается, кто ей там пишет? Она фыркала, закрывала чат с подругами. И думала, что это всё трава.
Он то уходил, обиженно хлопнув дверью. То приходил и тонул в её глазах-цветочках. И ей стало казаться, что она на качелях. То резко вверх, то вниз. Ужасно страшно, когда вниз.
Ей очень не хотелось думать. Вообще ни о чем. Как? Что? Зачем? Зачем думать, когда можно идти за руку между лужами, заказывать ночью пиццу и ощущать мурашки еще до прикосновения? Зачем думать, если он сжимает ее ладонь, и она чувствует себя самой защищенной?
Они часто говорили часами по телефону. Она кивала и злилась, когда он не понимал по голосу, что она кивает. А он отвечал, что она смешная и не такая, как все.
А однажды они не поняли или не захотели понять друг друга. Она не тот смайлик поставила, он не то подумал. Вроде бы, пустяк, ерунда. Сам выдумал, сам обиделся. А она тоже не посчитала нужным поговорить. Оба молчали. Он не позвал её на свой ДР. Неужели перестал гордиться?
Она полетела с коллегами в отпуск. Их самолет попал в адскую турбулентность, но ей не было страшно. Потому что чего бояться, если всё не серьезно. Вообще всё.
А потом она познакомилась со своим мужем. Который был того же возраста, что и она. И как-то сразу стала спокойно счастливой. Без перепадов, качелей и истерик.
Он написал ей однажды. Поздравил с рождением дочки. Она ответила "спасибо" и покачала головой, вспоминая тот балкон.
Отведя дочь первый раз в школу, она села в сквере ждать конца урока. Открыла свою страничку в соцсетях и стала листать старые записи. И вдруг впервые за много лет ей снова захотелось курить. Она уже и забыла, что это такое. На экране была песня, которую он ей прислал когда-то давным-давно. Она включила звук.
"Я твой недостаток, ты моя вселенная", – услышала она. И впервые подумала, может быть, дело было не в траве.
Но кто сейчас это разберёт.
– Как красиво и романтично, – сказала Шурочка с глазами, полными слёз.
– Ну, ты брось реветь! Это просто сладкая созависимость под аккомпанемент Басты, – ухмыльнулась Рита.